— А посмотрите, нет, посмотрите только, как прекрасна, как обольстительна жизнь! — воскликнул Назанский, широко простирая вокруг себя руки. — О радость, о
божественная красота жизни! Смотрите: голубое небо, вечернее солнце, тихая вода — ведь дрожишь от восторга, когда на них смотришь, — вон там, далеко, ветряные мельницы машут крыльями, зеленая кроткая травка, вода у берега — розовая, розовая от заката. Ах, как все чудесно, как все нежно и счастливо!
Неточные совпадения
Эрос платонический сам по себе безличен, он направлен на
красоту, на
божественную высоту, а не на конкретное существо.
Очень интересно, что за этим универсализмом, за этой устремленностью к всеединству скрыт момент эротический и экстатический, скрыта влюбленность в
красоту божественного космоса, которому он даст имя Софии.
Видение Софии есть видение
красоты Божественного космоса, преображенного мира.
—
Божественная! И как это начальство позволяет шущештвовать такой
красоте? Рру-учку!.. Лобзнуть!..
«Он тут, он любит… чего ж еще?» Тишина блаженства, тишина невозмутимой пристани, достигнутой цели, та небесная тишина, которая и самой смерти придает и смысл и
красоту, наполнила ее всю своею
божественной волной.
Грек, одаренный высоким эстетическим чувством, прекрасно постигнул выразительность внешнего, тайну формы;
божественное для него существовало облеченным в человеческую
красоту; в ней обоготворялась ему природа, и далее этой
красоты он не шел.
Великие, вечные типы dei divini maestri [
божественных мастеров (итал.).] облекли во всю
красоту земной плоти небесное, и идеал их — идеал человека преображенного, но человека.
Чувство
божественного смиренья и кротости в лице Пречистой Матери, склонившейся над младенцем, глубокий разум в очах
Божественного Младенца, как будто уже что-то прозревающих вдали, торжественное молчанье пораженных
божественным чудом царей, повергнувшихся к ногам его, и, наконец, святая, невыразимая тишина, обнимающая всю картину, — всё это предстало в такой согласной силе и могуществе
красоты, что впечатленье было магическое.
Начал книги читать церковные — все, что были; читаю — и наполняется сердце моё звоном
красоты божественного слова; жадно пьёт душа сладость его, и открылся в ней источник благодарных слёз. Бывало, приду в церковь раньше всех, встану на колени перед образом Троицы и лью слёзы, легко и покорно, без дум и без молитвы: нечего было просить мне у бога, бескорыстно поклонялся я ему.
Какая, например, бессмертная
красота и
божественная дерзость в поступке этого командира расстрелянного судна, который на предложение сдаться молча закурил папироску и с папироской в зубах пошел ко дну.
И
красота, этот
божественный дар, сделался для тебя тяжелым бременем, причиною огорчений и слез!
Тут Пушкин уже очень доволен тем, что Аристарх его разрешил заветные доселе эпитеты
божественный, небесный в приложении их к
красоте, и приписывает это благотворному влиянию Шишкова, «восприявшего тогда правление наук».
Дионисий говорит о любовном или эротическом влечении к Богу и
красоте (сознательно отождествляя αγάπη и έρως): «
божественный эрос блага, благой, существует через благо.
И кругообразно (κυκλικώς) движимые
божественные умы соединяются в безначальных и бесконечных блистаниях добра и
красоты» [Цит. у еп.
Если душа очистилась, она становится идеей и логосом и совершенно бестелесной, духовной и исполненной
божественного, откуда источник
красоты и всего сродного» (ib.).
Красота в природе и
красота в искусстве, как явления
божественной Софии, Души Мира, имеют одну сущность.
И философия софийна, лишь поскольку она дышит этим пафосом влюбленности, софийным эросом, открывающим умные очи, иначе говоря, поскольку она есть искусство: основной мотив философской системы, ее тема опознается интуицией, как умная
красота, сама же система есть лишь попытка рассказать на языке небожественном о вещах
божественных.
Эрос не есть любовь к конкретному живому существу, существу смешанному (смесь мира идейного и мира чувственного), это есть любовь к
красоте, к верховному благу, к
божественному совершенству.
Это любовь к идее, к
красоте, к
божественной высоте.
Но направлен творческий акт к вечному, к вечной ценности, к вечной истине, к вечной правде, к вечной
красоте, к Богу и к
божественной высоте.
Любовь к идеям, к ценностям, к истине, к добру, к
красоте есть лишь неосознанное и несовершенное выражение любви к Богу, к
божественному.
Осуществление
красоты есть обожение твари, обожение человеческой личности, раскрытие в личности
божественного.
И любовь к ценностям, к истине, справедливости,
красоте должна быть понята как выражение в мире любви к Богу, к
божественному.
И потому нужно утверждать не этику уничтожения воли, а этику просветления воли, не этику уничтожения человека и внешнего его подчинения Богу, а этику творческого осуществления человеком
божественного в жизни, правды, истины,
красоты, ценности.
Нельзя любить в человеческой личности только
божественное, только истину, добро или
красоту в ней, т. е. ценностное содержание, нужно любить и человеческое, нужно любить ни за что, любить и миловать само это живое существо.
Чистая духовность не сакрализует ничего исторического, для нее священны лишь Бог и
божественное в человеке, истина, любовь, милосердие, справедливость,
красота, творческое вдохновение.
И еще: «Я наслаждаюсь его любовью и
красотою и исполняюсь
божественного наслаждения и сладости.
— Марья Михайловна, — сказал он, взявши меня за руку. — На вас жалость смотреть. Такая вы умница, такая вы красивая, а не знаете, что из себя сделать? Вы и не предполагаете, сколько в вас античной
красоты, да-с. Посмотрите-ка вон на образцы
божественных голов и торсов… ведь вас природа с них лепила, право!
Навеки утверждена автономность
красоты, ее несводимость на добро и истину, ее самостоятельное место в
божественной жизни.
Он не созерцает
божественный покой
красоты, ее платоническую идею, он в ней видит огненное движение, трагическое столкновение.
Он не созерцает
красоты в космосе, в
божественном миропорядке.
В Джоконде есть вечная
красота, которая войдет в вечную
божественную жизнь.
Они отрицают
божественные ценности и духовные реальности, Бога, отечество, истину,
красоту, низвергают все установившиеся качества во имя правды и справедливости уравнения и уравненного блага людей.